Индукцию Аристотель

Индукцию Аристотель понимает как восхождение от «первого для нас» — предметов и явлений, непосред­ственно данных нашим органам чувств,— к «первому для природы» — общему. Индукция, по мнению Аристо­теля, еще не есть научное доказательство, но является необходимым моментом для научного мышления. Индук­ция открывает путь, позволяет прийти к общему, но не в состоянии его обосновать. Такое обоснование найден­ного индукцией общего происходит дедуктивным путем силлогистического доказательства. По Аристотелю, диа­лектика в индуктивном умозаключении играет немало­важную роль. Она посредством отбрасывания второсте­пенных признаков многообразия единичных предметов помогает открывать общее как наиболее существенные определения предметов материального мира.

Аристотель^ понимает индуктивное умозаключение как лишенный среднего термина силлогизм: «Индук­цию и индуктивное умозаключение имеем тогда, когда один крайний (термин) через другой приписывается в заключении среднему (термину) … Такого рода (ин­дуктивное) умозаключение предполагает первую и ли­шенную среднего (термина) посылку»⁴. И далее: «Там, где есть средний <термин), заключение выводится по­средством него, а там, где его нет,— посредством ин­дукции»^[1]. Правда, Аристотель более ясным для нас счи­тал индуктивное умозаключение, однако он предпочитал силлогизм со средним термином, т. е. дедуктивное умо­заключение. Предпочтение, данное Аристотелем дедук­тивному умозаключению,— естественно, так как силло­гизм без среднего термина (индукция) не дает науч­ного причинного обоснования предметов и явлений. Индуктивный силлогизм перечисляет единичные факты, которые сами по себе очень важны, но недостаточны для научного мышления. Научное знание, по Аристо­телю, есть познание общего, поэтому индуктивное умо­заключение, дающее знание об единичном, по своей ценности ниже дедуктивного. Общее, с которым имеет дело дедуктивный силлогизм, раскрывает причину, а ин­дуктивный силлогизм не дает причинного объяснения. Отдельные факты необходимы, однако недостаточны для науки. Поэтому, по мнению Аристотеля, «ясно, что даже и в том случае, если бы можно было чув­ственно воспринять, что треугольник имеет <сумму> уг­лов, равную двум прямым, мы <все равно) искали бы доказательство этого…»^[2]

Индуктивное умозаключение, как диалектически за­мечает Аристотель, не характеризуется «силлогисти­ческой необходимостью». Недостаточность индукции, по Аристотелю, заключается в том, что она затрудняется на основе некоторых единичных предметов умозаклю­чить обо всех без исключения предметах определенного рода. Трудность индукции в этом отношении снимается дедукцией. Аристотель не считает необходимым пере­числение всех без исключения многочисленных фактов для того, чтобы потом умозаключить об общем. Аристо­тель никогда не говорил о необходимости полной ин­дукции. Он хорошо понимал, что требование полной ин­дукции практически невозможно, а теоретически — это упразднение всякой индукции вообще. Следовательно, он признавал лишь неполную индукцию; кстати, об этом свидетельствует, по всей вероятности, «ограничен­ное» внимание, которое он уделяет индукции, в чем впоследствии упрекал его, например, Ф. Бэкон.

Короче говоря, главный недостаток индукции за­ключается, во-первых, в практической невозможности осуществления полной индукции, во-вторых, в том, что связь крайних терминов посредством среднего не осу­ществляется с логической необходимостью. Следователь­но, возможность заблуждения при индуктивном умоза­ключении больше, чем при силлогизме. Поэтому индук­тивные умозаключения не имеют научно-достоверного значения, а лишь вероятностное. Вероятность индуктив­ных умозаключений, по Аристотелю, означает, что зна­ние, полученное путем неполной индукции, совпадает с знанием, полученным в результате возможной полной индукции.

Хотя индукция, по Аристотелю, приводит нас к ве­роятной, а не необходимой достоверности, и, следова­тельно, мышление подвергается опасности впасть в ошибку,— Аристотель признает ее небходимость для научного исследования. Он был склонен к мысли, что достоверность мы всегда получаем или путем силло­гизма, или посредством индукции. Вместе с тем Аристо­тель указал на недостаточность одной лишь индукции и требрвал ее связи с дедукцией. Аристотель, как уже говорилось, никогда не рассматривал индукцию и де­дукцию как взаимоисключающие друг друга моменты познания. Наоборот, по Аристотелю, индукция, как и дедукция, взятые в отдельности, не в состоянии раскрыть полностью своего познавательного содержания. Аристо­телевская логика вообще и силлогистика в частно­сти хорошо демонстрируют тот факт, что индукция и дедукция взаимно дополняют друг друга. Индукция, по Аристотелю, приводит нас к общему: «из многократно­сти отдельного становится очевидным общее»⁷, именно очевидным, но не больше; дальнейшее же обоснование общего, установляемое индукцией, оказывается возмож­ным только благодаря диалектическому единству индук­ции и дедукции. Аристотель придавал исключительно важное значение индукции: «Общее нельзя рассматри­вать без посредства индукции, ибо и так называемое отвлеченное познается посредством индукции» ^[3],— писал он. Неполноценность индукции, рассматриваемой сама по себе, не делает ее, по мысли Аристотеля, бесплод­ной, так как ее восполняет дедукция. Трудность, вы­званная невозможностью полной индукции, у Аристотеля снимается дедукцией, тем самым доказано, что логиче­ская завершенность индукции необходимо требует де­дукции и, наоборот, дедукция необходимо требует ин­дукции. В известном смысле (поскольку общее свое логическое обоснование находит в единичном), по Аристо­телю, дедукция подчиняется индукции. С другой же сто­роны (поскольку сущностное определение единичного становится возможным лишь через общее), индукция подчиняется дедукции. По мысли Аристотеля, поскольку единичное (Сократ) есть момент общего (человек), де­дукция основывается на индукции и, наоборот, посколь­ку единичное (Сократ) находит свое логическое обосно­вание в общем (человек), индукция находит свое за­вершение в дедукции. Диалектически рассматривая индукцию и дедукцию, он продолжает: «Как знание (приобретаемое) из общего, невозможно без индукции, так и (знание) посредством индукции невозможно без чувственного восприятия» ^[4].

^[1]  Аристотель. Аналитики, стр. 168.

^[2]  Там же, стр. 242.

^[3]  Аристотель. Аналитики, стр. 217—218,

^[4]  Там же, стр 218,